«Я разрешаю тебе бояться!»

На скорую руку он сделал разметку основных этапов моей жизни (раннего детства и позднего ему вполне хватило), глубоко вбил огромные колья по периметру и начал копать. Копал недолго, ковш-то большой - загребал по пуду печалей за раз. И за 1 сеанс гигантский трактор разворотил меня к чертям.
Сокровище найдено? Чудесно! Стряхнуть пыль, подобрать кодовое слово («детство»), чтобы открыть, а потом все это быстренько промыть под водой.
«Ты не позволяешь себе бояться!
Я разрешаю тебе бояться!». На тот момент я была счастлива. Причина найдена, решение выдано.
Можно не бояться летать.
Вообще никогда. Так мне казалось на тот момент. Это было 2012 год.
Проблема была лишь в одном.
Яму обратно не закопали.
Видимо, забыли в спешке. Никто не вернул на место очищенный сундук моих воспоминаний, переживаний и боли. И мне пришлось справляться с этим самой.
Очередной этап борьбы, сопротивления, копания в себе. Мне было все известно, но вот что делать с этим, не знал никто. Да я и не спрашивала.
Я вообще не привыкла спрашивать, я была слишком самостоятельной и независимой. Будучи еще ребенком, который оставался дома один с 7 лет, а с 3-го класса жил с ключом от квартиры на шее, я очень быстро повзрослела, имела на все свое мнение и, как следствие, кучу конфликтов с окружающими. Родители не пытались докопаться до истинных причин такого бурного становления личности, они были молоды, они просто радовались моей самостоятельности, поощряли мои стремления быть лучшей во всем, а я работала за «похвалу».
Так же сильно, как они радовались моим успехам, так же прискорбно невыносимо они печалились моим провалам.
Например, 4-ке по предмету, в котором я плавала, как рыба в воде.
Наказаний не было, но скрыть боль разочарования было сложно.
И я, конечно же, воспринимала все на свой счет. Ведь только я была виновата в их скорби по непутевой дочке.
Так появился в моей жизни первый и самый настоящий друг - «синдром отличницы».
Мне нравилось учиться, я успевала делать уроки на переменах; мне нравилось натирать до блеска полы в нашей уютной квартире, отодвигая диваны под «Лондон, гудбай, пора домой!»; мне нравилось, что мое свободное время – это сон, глубокий и безмятежный под бурчание телека из соседней комнаты. Все происходило по обоюдного согласию. И лишь спустя годы я понимаю, что делала все это, чтобы получить очередную порцию сладкой похвалы. Мне не нужна была медаль в школе, но я на нее шла. Мне не нравился цвет красного диплома, но его так хотелось иметь моему отцу.
Я жила не для себя.
А потом появился новый друг. Уже в сознательном возрасте мой педантизм вдруг стал снобом. Постоянный и вынужденный контроль над ситуацией породил недоверие.
Вокруг все и всё делали не так, даже пилот самолёта. И так я родила на свет своего первенца – мнительность. Представьте себе, что вам под 80, вы прожили жизнь и, конечно же, вы разбираетесь в людях - вы слишком циничны, чтобы им верить, и у вас на всё есть свое мнение. А теперь представьте, что это всё посетило вас в ваши ранние 30 с копейками, когда в вас проковыряли дыру, оставив огромную пустоту. Именно тогда мне стало очень страшно.
До скрежета в зубах.
До нервной тошноты.
До темноты в глазах.
До боли в сердце.
Я не перестала бояться летать. Каждый раз для меня это - большой стресс, впрочем так же, как выйти на сцену и зачитать публично прыгающие строчки дрожащим от волнения голосом.
Но сейчас мне стало легче, потому что стало проще. В моей жизни появился новый друг, настоящий, живой, из крови и плоти – мой Димка. Ему удалось залатать дыру, он работал день и ночь, он сделал миллион болезненных, но спасительных стежков алой нитью. Неважно, что шрам останется, его не видно, о нем знаю только я.
Важно, что я продолжаю жить своей жизнью.
Когда я стала мамой, мне пришлось снова отыскать свой сундук. Аккуратно перебрав хрупкие воспоминания, детские эмоции и запах мандаринов, я выкинула из него весь хлам, оставив место для своих детей, Димки, нашего будущего и, конечно же, для новых страхов.
Декабрь 2019 г.

Эту фразу прокричал мне в лицо заклинатель аэрофобии, практикующий психолог, квалифицированный пилот Леша Герваш. И я начала бояться, вернее, позволила себе бояться. Но, спустя какое-то время, я поняла, что первый этап терапии оставил огромную яму в моей психике.
В попытках докопаться до истинной причины моих страхов, мой личный психолог вел себя далеко не как аккуратный исследователь, подбираясь к артефакту шаг за шагом. Никаких кисточек для смахивания пылинок, никаких устройств для исследования невидимого под землей.
Нет. Он действовал как начинающий археолог-самоучка – нетерпеливо, напористо, по-юношески неумело.
Неутолимая жажда вытащить из меня нужные ему сокровища, хранившиеся во мне десятилетиями, вынудила его притащить тяжелую технику.